Настоящая любовь - Страница 74

Старая лачуга Герейнта. Должно быть, он говорит о ней. Сердце у нее замерло, когда она вспомнила, что случилось там всего день назад. Тогда она испытала странную, невольную нежность… Но нет, она не будет сейчас об этом думать. Она с Ребеккой, мужчиной, которого страстно любит.

— Кроме того, — сказал он ей на ухо, — я пока не хочу прощаться с тобой, Марджед. Я хочу заняться с тобой любовью.

Сердце ее снова замерло.

— Что ты скажешь на это? — прошептал он.

— Да.

Не важно, что это случится в старом доме Герейнта. Возможно, то, что она окажется там с Ребеккой, освободит ее воспоминания и чувства от ненужной привязанности — хотя, конечно, никакая это не привязанность.

Он быстро коснулся губами ее рта и проехал немного вперед. Дом оказался еще ближе, чем она предполагала. Он спешился, помог спуститься ей на землю, затем привязал лошадь за домом и, сняв скатку, привязанную к седлу, взял Марджед за руку и повел в темный проем старого дома.

Он не специально поднялся на пустошь. Не специально правил к старой лачуге. Но как только оказался здесь, сразу понял, что его толкнуло приехать сюда. Он должен был вернуться. Вместе с Марджед. Ему нужно было зайти в хижину, что он никак не мог заставить себя сделать вчера. Вместе с ней. Внутри будет кромешная тьма. Он ничего не увидит. Но все равно он должен зайти, чтобы предстать перед духами, которые навсегда поселились там.

И он хотел, чтобы Марджед была рядом. Он нуждался в ней сейчас, как и вчера. Она всегда проявляла сочувствие к Герейнту Пендерину, а вчера это было даже нечто большее, чем сочувствие. Сегодня же он надеялся найти в ней отклик как Ребекка. Он больше не обманывал себя. Он нуждался в ее тепле. Он нуждался в ее любви.

Он остановился в дверях и заглянул внутрь, сердце его громко стучало. Сколько раз беспечным мальчишкой он проскальзывал в эти двери. С порога он разглядел только небольшую полоску грязного пола, усыпанного старыми листьями. Дальше ничего не было видно, но темнота оказалась ему на руку. Он осторожно завел Марджед в хижину, прямо к дальней стене, снаружи которой он стоял накануне. Расстелил одеяло.

— Ложись, — сказал он ей. — Ты не боишься?

— Нет, — ответила она, — с тобой мне не страшно.

Он стянул парик и маску, с удовольствием ощутив на лице ночную прохладу. Он знал, что, даже если небо очистится и выглянет луна, ее свет не проникнет в этот уголок. После минутного раздумья он снял платье Ребекки и то, что было под ним, кроме брюк. Если кто-нибудь войдет, то увидит графа Уиверна во время романтического свидания с фермершей.

Хотя, конечно, такая ситуация очень осложнила бы его отношения с Марджед.

Когда он опустился рядом с ней на одеяло, ее руки легли ему на грудь, а затем пальцы скользнули вверх, к его лицу и волосам.

— Ты красивый, — выдохнула она. — Мне кажется, ты должен быть красивым.

Он прижал ее руку к своей щеке, потом повернул голову и поцеловал в ладонь.

— Странно, — тихо произнесла она.

— Что странно?

— У тебя так бывает — промелькнет в голове какое-то воспоминание, но так быстро, что ты даже не успеваешь понять, что это было? — спросила она. — Сейчас как раз такое и случилось. Я когда-нибудь раньше тебя видела?

— В ночь со среды на четверг, — ответил он, стараясь, чтобы голос не прозвучал натянуто. — Мы занимались любовью. Вспомнила? — Не следовало целовать ей руку.

— Да, — тихо рассмеялась она. — Я помню. Мне показалось, ты потом сказал, что это больше не повторится. Ты говорил, так будет лучше. Мне показалось, что я тебе безразлична.

— Марджед, — прошептал он возле ее губ.

— А потом ты прислал Аледа с деньгами, чтобы я смогла нанять Уолдо Парри для работы на ферме, — сказала она и поперхнулась, готовая расплакаться. — И тогда я поняла, что все-таки ты думаешь обо мне.

— Марджед! — Он обнял ее и прижал к себе. — Как ты могла в этом сомневаться?

— Я добровольно пошла на это, — сказала она. — Ты вовсе не обязан был испытывать ко мне какие-то чувства. И сейчас не обязан.

— Но ты мне не безразлична. — Он коснулся ее губ. — Далеко не безразлична.

Она задохнулась.

— Кажется, я говорил, что это для тебя была бы катастрофа, — сказал он. — Я говорил, что ты была бы несчастлива. Ты знаешь меня только как Ребекку, Марджед. Возможно, мужчина под этой маской тебе вовсе не понравился бы.

— Я люблю тебя, — прошептала она. Честная, отчаянная Марджед.

Она любила Ребекку. Как ни странно, мужчина под маской почувствовал себя обделенным. Только вчера она утешала Герейнта Пендерина, держала его за руку, слушала его и казалась почти нежной в своем сочувствии, правда, недолго. Но любила она Ребекку — легендарного народного героя. Мужчину, который даже не существовал.

— Я тоже люблю тебя, — сказал он, припадая к ее губам и не решаясь открыть правду, которая наверняка ужаснула бы ее.

У нее вырвался радостный возглас, похожий на стон.

— Займемся любовью. Прямо сейчас.

Ночь была теплая. Огонь страсти тоже согревал. Марджед с помощью возлюбленного освободилась от сюртука, рубашки, бриджей и белья. И помогла ему расстегнуть все его пуговицы и стянуть одежду.

Эта красавица — Марджед, сказал он себе, с трудом веря в это. У нее было восхитительное тело — теплое, мягкое и в то же время сильное. Мозолистые ладони, гладившие его грудь, спину, ягодицы, действовали удивительно возбуждающе. Впрочем, он не нуждался в каких-то особых приемах. Он уже и так пылал к ней страстью.

— Ты красив, — произнесла она прежде, чем он успел обратиться к ней с этими же словами. Он даже затаил дыхание от ее горячих прикосновений. — Почему я так смела с тобой? Прежде я никогда не была такой смелой.